Если бы наше сознание не могло оперировать абстрактными и обобщенными смысловыми понятиями (все равно в каком виде – в виде полных смысловых понятий или их кратких символов), то нам бы пришлось давать собственные наименования, то есть имена, каждому (!) предмету или явлению. Причем это касалось бы не только имен существительных, но и глаголов, прилагательных да и остальных частей речи тоже, а в нашем языке бы не сотни тысяч, а сотни миллионов слов! Тем не менее, при таком гигантском количестве слов люди практически перестали бы понимать друг друга: это приблизительно соответствует ситуации, когда каждый предмет, цвет, движение и все остальное каждый человек называет так, как ему заблагорассудится. Остальные люди поступают точно также – в результате оказывается, что все стали говорить на разных языках .

Косвенным образом это указывает на характерную особенность нашего сознания: хотя мы воспринимаем окружающий нас мир конкретным (мы видим вокруг себя конкретные и реальные вещи), но в своем сознании мы предпочитаем оперировать именно абстрактными образами. Так нам гораздо проще и воспринимать реальный мир, и осмысливать его, то есть думать о нем.

Для пояснения этого парадокса или феномена нашего сознания можно привести такой пример: следователь ведет дело о целой серии однотипных преступлений – квартирных кражах. О злоумышленнике известно немало: высокий темноволосый мужчина лет 25 – 30-ти, атлетического телосложения, последний раз был одет в синюю куртку и черные джинсы, с собой имел серую спортивную сумку . Личность его не установлена. Задача следователя – отработка различных версий. В связи с этим, вопрос: в каком виде будет фигурировать этот неизвестный злоумышленник в его умозаключениях? Неужели в виде “высокого темноволосого мужчины 25 – 30-ти лет, атлетического телосложения, одетого в синюю куртку и черные джинсы да еще имеющего при себе серую спортивную сумку”?!

Определенно, нет. Во всех версиях он будет “проходить” под каким-нибудь более коротким и удобным наименованием, может быть – “преступник”, “вор”, “дылда” или просто “он”. При этом все известные следователю характеристики и приметы будут до поры до времени держаться где-то за скобками, чтобы каждый раз не “тащить” такой длинный и неудобный в употреблении образ через все его размышления и умозаключения. К подробному образу следователь вернется тогда, когда в этом будет нужда, а пока он предпочтет иметь дело с кратким символом сложного и громоздкого образа. Но и этот краткий символ, который он заочно присвоил преступнику, он может изменить или заменить на новый. Например, в случае необычайного везения преступнику, тот может удостоится персональной клички – “Счастливчик”, “Везунчик” или что-нибудь в том же духе.

Нечто похожее происходит в математических вычислениях: чтобы не “тащить” за собой какую-то неудобную и громоздкую часть формулы, ее гораздо проще заменить символам “х” или “у” и только в самом конце преобразований произвести обратную замену икса на его действительное значение. Так проще и легче, к тому же меньше шансов “потерять по дороге” какой-нибудь компонент этой части формулы: цифру, знак или место десятичной запятой.

Оба примера показывают, с какой легкостью наше сознание переходит от конкретных образов к абстрактным и наоборот, причем количество промежуточных замен образов на символы нас нисколько не смущает. Скорее наоборот, это облегчает работу нашего сознания. Сравните: “слесарь четвертого разряда по ремонту санитарно-технического оборудования Иванов Иван Иванович” – “слесарь-сантехник Иванов” – “слесарь-сантехник” – “сантехник” – “он”. Если бы мы мыслили только конкретными образами, то мы не употребляли в своей речи или мыслях кратких названий профессий вместо полного имени и полного названия этих профессий – ибо такая замена была бы лишена смысла. Например, фраза: “Пришел слесарь, чинить кран” вызывала бы массу недоуменных вопросов даже со стороны жильцов этой квартиры. Какой именно слесарь? Их в стране более миллиона! И какой кран?! Их еще больше! Но в действительности этого не происходит, и мы справляемся с такой неоднозначной ситуацией довольно просто: нам нет особой разницы, какая у слесаря фамилия и есть ли она у него вообще? Нам это не важно. Важно, что пришел слесарь, а не почтальон, важно, что это сантехник, который и устранит неполадки . Все остальное нас не интересует. То есть, воспринимаем мы конкретного и не очень трезвого слесаря-сантехника Иванова на абстрактном уровне: для нас он слесарь, специалист по ремонту санитарно-технического оборудования. И если он нас не интересует с других позиций, то мы предпочтем оставить его в нашем сознании именно в абстрактном виде “слесаря-сантехника”.

Другие материалы:

Профилактика и преодоление тревожности.
На основе исследовательских данных, полученных при изучении тревожности на разных этапах возрастного развития, а также результатов многолетней практики работы с тревожными детьми и подростками И.В. Дубровиной (37) были выделены принципы е ...

Методики исследования типов личности Айзенка
В ранних исследованиях Айзенк выделял только два общих типа или суперфактора: экстраверсию (Extraversion) тип (E) и нейротизм (Neuroticism) тип (N) (Eysenck, 1947, 1952). В дальнейшем он определил третий тип - психотизм (Psychoticism) (P) ...

Социально-психологические механизмы влияния на групповое и массовое сознание
В наше время огромное психологическое влияние на сознание и подсознание человека оказывают средства массовой информации (СМИ). Через средства массовой коммуникации обрушивается огромное количество информации, которая воздействует на инди ...